Май 2021
Есть один тип мнения, которое я бы очень боялся высказать публично. Если бы кто-то, кого я знал как эксперта в предметной области и как здравомыслящего человека, предложил идею, которая звучала бы абсурдно, я бы очень неохотно сказал: «Это никогда не сработает».
Каждый, кто изучал историю идей, и особенно историю науки, знает, как начинаются большие дела. Кто-то предлагает идею, которая звучит безумно, большинство людей отвергают ее, а затем она постепенно захватывает мир.
Большинство невероятно звучащих идей на самом деле плохи, и от них можно спокойно отказаться. Но не тогда, когда их предлагают здравомыслящие эксперты в своей предметной области. Если человек, предлагающий идею, здравомыслящий, то он знает, насколько неправдоподобно звучит его идея. И тем не менее, он все равно ее предлагают. Это говорит о том, что он знает что-то, чего не знаете вы. И если у него есть глубокая экспертиза в предметной области, вероятно, откуда и вырастает эта идея.
Отмахиваться от таких идей небезопасно, и у них непропорционально высокий шанс быть интересными. Когда обычный человек предлагает неправдоподобную идею, эта неправдоподобность свидетельствует о его некомпетентности. Но когда серьезный эксперт в своей области предлагает такое, ситуация обратна. Здесь работает что-то вроде эффективного рынка: в среднем идеи, которые звучат сумасшедше, если окажутся справедливыми, создадут наибольший эффект. Поэтому если вы можете исключить версию, что предлагающий маловероятно звучащую идею просто некомпетентен, ее маловероятность становится доводом не в пользу того, что она скучна, а в пользу того, что она увлекательна. [1]
Нет гарантий, что такие идеи сработают. Но они и не должны всегда работать. Главное, чтобы они были хорошей ставкой — имели достаточно высокую ожидаемую ценность. Я думаю, в среднем они ей обладают. Я думаю, если ставить на целый пакет маловероятно-звучащий идей от серьезных экспертов в своих областях, окажешься в целом в плюсе.
Причина в том, что все люди слишком консервативны. Слово «парадигма» используется слишком часто, но в данном случае оно оправдано. Все находятся в тисках нынешней парадигмы. Даже люди, у которых есть новые идеи, изначально недооценивают их. Это означает, что еще до того, как они дойдут до стадии публичного предложения, они уже подвергли их чрезмерно строгому фильтру. [2]
Мудрый поступок в ответ на такую идею — это не делать заявлений, а задавать вопросы, потому что здесь есть настоящая тайна. Почему этот умный и здравомыслящий человек предложил идею, которая кажется такой ошибочной? Ошибаются он или вы? Кто-то из вас точно ошибается. Если ошибаетесь вы, то об этом было бы неплохо узнать, потому что это означает, что в вашей модели мира есть дыра. Но даже если ошибаются он, должно быть интересно узнать, почему. Вы тоже должны беспокоиться о ловушке, в которую попадает эксперт.
Все это кажется довольно очевидным. Но есть много людей, которые не разделяют моего страха отвергнуть новые идеи. Почему они это делают? Зачем рисковать выглядеть придурком сейчас и дураком позже, вместо того, чтобы просто осудить новую идею?
Одна из причин, по которой они это делают, — зависть. Если вы предложите радикально новую идею и она увенчается успехом, ваша репутация (и, возможно, также ваше богатство) увеличится пропорционально. Некоторые люди завидуют, если это произойдет, и эта потенциальная зависть снова перерастет в убеждение, что вы, должно быть, неправы.
Еще одна причина, по которой люди отвергают новые идеи, заключается в том, что это простой способ казаться опытным. Когда новая идея возникает впервые, она обычно кажется довольно слабой. Это всего лишь птенец. Полученная мудрость по сравнению с ним — взрослый орел. Так что легко начать разрушительную атаку на новую идею, и любой, кто это сделает, покажется умным тем, кто не понимает этой асимметрии.
Этот феномен усугубляется разницей между вознаграждением тех, кто работает над новыми идеями, и тех, кто их атакует. Вознаграждение за работу над новыми идеями зависит от ценности результата. Это стоит того чтобы поработать над чем-то, что имеет только 10% шанс на успех, если это сделает вещи более чем в 10 раз лучше. В то время как награда за атаку на новые идеи примерно постоянна; такие атаки кажутся примерно одинаково умными, независимо от цели.
Люди также будут атаковать новые идеи, если они заинтересованы в старых. Неудивительно, например, что некоторые из самых резких критиков Дарвина были церковниками. Люди строят карьеру на одних идеях. Когда кто-то заявляет, что они лживые или устаревшие, они чувствуют угрозу.
Одна из худших вещей в отрицании идей – это “фракционность”. То есть когда мы автоматом отклоняем какую-то идею, просто потому что она принадлежит другой “фракции”. Но самое плохое что можно сделать – это отклонить идею просто потому, что она принадлежит конкретному человеку.
Но основная причина, которая приводит благоразумных людей к отвержению новых идей, это та же причина, которая удерживает их от выдвижения этих идей — повсеместная распространенность существующей парадигмы. Она не просто влияет на то, КАК мы мыслим. Её можно сравнить с конструктором Лего, из которого мы строим мысли. Вырваться из существующей парадигмы удается совсем немногим. И даже им сначала приходиться подавлять свою интуцию, как пилоту, летящему через облака — ему нужно доверять своим инструментам, а не чувству равновесия.
Парадигмы не только характеризуют наше нынешнее мышление. Они также пылесосят след от крошек, который привел к ним, делая наши стандарты для новых идей невероятно высокими. Существующая парадигма представляется нам, ее потомкам, настолько совершенной, что мы воображаем, что она должна была быть сразу принята, как только была открыта. Что бы ни думала церковь о гелиоцентрической модели, астрономы должны были быть убеждены, как только Коперник предложил ее. Фактически, все было совсем не так. Коперник опубликовал гелиоцентрическую модель в 1532 году, но только в середине 17 века баланс в научной структуре изменился в ее пользу. [4]
Немногие понимают, насколько зыбкими выглядят только появившиеся идеи. Поэтому, если вы думаете генерировать новые идеи самостоятельно, одна из самых ценных вещей, которую только можно делать — это учить, как они выглядят только появившись. Прочитайте чего-нибудь о появлении новых идей, и постарайтесь вжиться в головы людей того времени. Какую картинку они видели, когда новая идея была готова на половину, и даже её создатель не был полностью в ней уверен?
Но вам не обязательно зацикливаться на истории. Вы можете наблюдать как прямо сейчас вокруг вас рождаются большие идеи. Просто найдите здравомыслящего эксперта в какой-то области, предлагающего что-то такое, что звучит неправильно.
Если вы хороши, также как и мудры, вы не только устоите перед нападками на них, но и даже будете поощрять их. Производство новых идей — дело одинокое. Этим людям важна ваша поддержка. И если вы поможете им, вероятно вы чему-то научитесь в процессе.
Примечания
[1] Я не утверждаю, что этот принцип выходит далеко за пределы математики, инженерии и естественных наук. В политике, например, безумные идеи обычно настолько же плохи, насколько звучат. Возможно и это не является исключением, потому что люди, которые их озвучивают — не предметные эксперты; политики являются экспертами в области политических тактик – как быть избранным и как принять законодательство, но не в том мире, на который действует политика. Возможно, никто и не смог бы.
[2] Это значение “парадигмы” было определено Томасом Куном в его Структуре научных революций, но я также рекомендую его книгу Коперниканская революция, где вы можете увидеть, как он развивает эту идею.
[3] Это одна из причин, по которой люди с синдромом Аспергера имеют преимущество в открытии новых идей. Они всегда летают по приборам.
[4] Холл, Руперт. От Галилея до Ньютона. изд. Коллинз, 1963. Эта книга особенно хорошо проникает в головы современников.